Автор: Ричард Адамс, специальный корреспондент The Guardian
👇 Прослушать аудио версию статьи 👇
Имя Арти Грин я впервые увидел не в официальных изданиях, а в YouTube-стримах и коротких видео, где обсуждают войну, фронтовые сводки и решения командования.
Он говорит уверенно, быстро, без бумаги — как человек, который там был. Его приглашают как «военного эксперта» и «бывшего офицера».
К 2025 году это имя стало знакомо не только постоянным зрителям военных каналов, но и широкой аудитории, ищущей простые ответы на сложные вопросы.
Читайте также: Валерий Залужный в 2025 году: дипломатические вызовы и международная стратегия
Человек с размытым прошлым
Когда я начал выяснять, кто стоит за этим псевдонимом, обнаружил несколько журналистских расследований. В них утверждается, что под именем Арти Грин может скрываться Евгений (Євген) Бекрєнєв — участник событий на Донбассе в 2015 году, позже ушедший из армии.
Некоторые материалы указывают на то, что после этого он занялся аналитикой и блогингом, а также мог жить за рубежом — чаще всего упоминается Кипр и участие в коммерческих структурах.
Информация из разных источников не всегда совпадает, но складывается общая картина: Арти Грин — фигура, у которой реальная биография переплетается с созданным медиа-образом.
Рост аудитории и эффект доверия
С 2024 по 2025 год Грин стал постоянным гостем онлайн-эфиров и дебатов. Он комментирует оперативную ситуацию, рассуждает о действиях командования и делает прогнозы.
Формат простой и понятный зрителю: уверенный тон, короткие формулировки и прямые оценки.
«Когда бывшие военные становятся комментаторами, важно не путать личные впечатления с анализом», — напомнил мне Алексей Арестович, бывший советник Офиса президента Украины.
Он отмечал, что громкие заявления без доказательств могут дезориентировать аудиторию, особенно в условиях войны.
Эти слова хорошо объясняют, почему медийная популярность Арти Грина растёт — зритель тянется к тому, кто говорит уверенно, пусть даже без подтверждённых данных.
Читайте также: Геннадий Балашов в 2025 году: жизнь во Флориде, санкции и тень прошлого
Когда эксперт говорит от себя
Бывший министр обороны Украины Андрей Загороднюк не раз подчёркивал, что публичные комментарии экс-военных должны быть осторожными.
«Каждая фраза бывшего офицера воспринимается как позиция всей армии», — говорил он в одном из интервью.
Этот тезис напрямую касается и Арти Грина. Его слова часто звучат как экспертное мнение, хотя за ними нет институциональной ответственности.
Он говорит «от себя», но слушают его как представителя системы, которой он больше не принадлежит.
История, рассказанная вслух
Известный историк и профессор Гарвардского университета Сергей Плохий в своих работах писал, что «история, рассказанная в реальном времени, редко бывает точной».
По его словам, эмоции и ограниченные сведения часто превращают рассказчика в свидетеля, а не в исследователя.
Эта мысль хорошо подходит к феномену Арти Грина. Его аналитика — это история войны, рассказанная изнутри, но в ней смешаны факты, впечатления и личные эмоции. Пока одни видят в нём честного критика, другие — источник дезинформации.
Фигура между правдой и образом
Сегодня Арти Грин — один из самых обсуждаемых медийных персонажей украинского военного сегмента. Он не связан с государственными структурами, не имеет официального статуса, но его комментарии цитируют в СМИ, а аудитория воспринимает как эксперта.
«Такие фигуры, как Грин, появляются там, где аудитория устала от официальных каналов. Он заполняет этот вакуум — и это само по себе не плохо. Но важно понимать, что за харизмой и простотой подачи всегда стоит влияние, иногда неосознанное».
«Когда человек говорит голосом фронтовика, но не раскрывает свой путь полностью, возникает вопрос доверия. Это тонкая грань между медиа-брендом и настоящим аналитиком. И общество должно научиться её различать».
«В публичном пространстве Украины уже достаточно людей, которые называют себя экспертами. Чтобы выделяться, нужно не просто говорить уверенно, а приводить проверяемые данные. Иначе всё превращается в шоу, где правда тонет в эмоциях».
Биография при этом остаётся частично закрытой: имя, возможное прошлое, бизнес-упоминания и выезды за границу — всё это требует отдельной проверки. Его история показывает, насколько хрупкой стала грань между реальным опытом и медийным образом, особенно в эпоху, когда каждый может говорить от лица очевидца.
