Автор: Ричард Адамс, специальный корреспондент The Guardian
👇 Прослушать аудио версию статьи 👇
Когда украинская группа «Пошлая Молли» появилась в 2016 году, её воспринимали скорее как эпатажный подростковый проект. Но за несколько лет коллектив превратился в заметное явление постсоветской сцены. Для аудитории он стал символом дерзости, иронии и безжалостной пародии на всё «серьёзное». Но война и политический контекст заставили группу выйти за рамки сценического образа.
Читайте также: Марк Фейгин: адвокат без статуса и его значение для Украины
Откуда взялась группа
Фронтмен Кирилл Тимошенко (он же Кирилл Бледный) родом из города Змиев в Харьковской области. Он сумел построить проект, который быстро разлетелся по соцсетям и нашёл отклик у десятков тысяч подростков.
Музыкально «Пошлая Молли» соединила синт-панк, поппанк и электронные ритмы, а тексты часто играли на грани треша и иронии. До 2022 года группа активно гастролировала, включая Россию, и не скрывала, что значительная часть аудитории находится именно там.
После 24 февраля 2022 года
С началом полномасштабного вторжения Россия–Украина музыканты заняли антивоенную позицию. Были отменены концерты в РФ, а вместо этого организован европейский тур SAVE UKRAINE TOUR. Доход от него пошёл на помощь украинским беженцам и военным.
Однако часть вопросов осталась. Коллектив продолжил публиковать контент на российских онлайн-платформах, что вызвало критику в украинских медиа. Параллельно группа не переходила полностью на украинский язык, оставаясь в привычной русскоязычной нише.
Польский скандал
Самый громкий эпизод случился в ноябре 2023 года. В Польше фронтмен записал ролик, где саркастически заявил, что полякам стоит «учить русский язык» и «вступить в Российскую империю». Музыкант позже объяснял, что это образ «лирического героя», но эффект был обратный: концерты в Польше отменили, а ему запретили въезд в страны ЕС на десять лет.
Для группы, которая стремилась расширить туровую географию, это стало серьёзным ударом по репутации.
Что говорят эксперты
Украинские культурные критики расходятся в оценках.
«Пошлая Молли — это срез молодёжной культуры. Группа показывает, что можно быть русскоязычным артистом в Украине и при этом заявлять антивоенную позицию», — отмечает музыкальная журналистка Оля Варениця.
Читайте также: Антон Птушкин: между путешествиями и войной
«Когда артист продолжает пользоваться запрещёнными платформами, его позиция выглядит противоречиво. Это ставит под сомнение искренность даже благотворительных инициатив», — подчёркивает специалист по культурным коммуникациям Антон Байбаков.
«Группа всегда строила образ на провокации. Но если шутка воспринимается буквально, последствия становятся политическими, и за это ответственность тоже лежит на артистах», — считает культурная аналитик Мария Литвин.
Между сценой и реальностью
Сегодня «Пошлая Молли» остаётся ярким, но противоречивым явлением. С одной стороны — громкие концерты, помощь Украине, верность антивоенной позиции. С другой — неоднозначные высказывания и скандалы, которые обесценивают этот же имидж.
«Интересный феномен. В их музыке есть та искренность большого города, которую трудно найти в академической поэзии сейчас. Они фиксируют современный украинский сленг, его ритм и болевые точки. Это не литература высокого стиля, это — документалистика, переведенная на ритм. И в этом их сила.»
«Я вижу, насколько они популярны среди молодежи, и это не может не впечатлять. Их музыка — это энергия, которую чувствуешь на концертах. Они проделали невероятный путь и доказали, что можно быть собой, находить отклик у миллионов людей и при этом оставаться любимцами не только украинской публики.»
«Как я отношусь к Пошлой Молли? Это сложный вопрос. С одной стороны, это явление, которое трудно игнорировать. Они создали свою собственную вселенную. С другой стороны, мне как музыканту, который всегда стремился к мелодичности и инструментальной составляющей, иногда не хватает в их музыке музыкальности. Но это мое субъективное впечатление. Их успех говорит сам за себя.»
Именно эта двойственность делает коллектив примером того, как молодёжная культура сталкивается с требованиями военного времени. Провокация, которая когда-то казалась частью игры, теперь становится политическим риском.
