Автор: Ричард Адамс, специальный корреспондент The Guardian
👇 Прослушать аудио версию статьи 👇
Когда я начал собирать сведения о Руслане Онищенко, бывшем командире батальона «Торнадо», первое, что бросилось в глаза — он избегает громких заявлений. После выхода на свободу летом 2022-го он не пытался возвращаться к роли командира или медийного лица. В публичном пространстве он появился лишь фрагментарно: короткие обращения, несколько волонтёрских инициатив и редкие упоминания в соцсетях.
Читайте также — Артем Позняк в 2025 году: что известно о жизни и карьере украинского актёра
При этом в разговорах с украинскими общественными деятелями постоянно звучит мысль о том, что сама по себе волонтёрская деятельность не стирает следов прошлого. Так, бывший омбудсмен Людмила Денисова подчёркивает, что важна не только помощь армии, но и честный разговор о событиях, связанных с «Торнадо». Она говорит:
«Обществу недопустимо забывать о жертвах, даже если человек после освобождения выбирает путь гражданской активности».
Эта позиция отражает общий настрой: к фигуре Онищенко до сих пор относятся настороженно, независимо от того, что он делает сейчас.
Где он живёт и как ведёт себя в быту
Публичные источники позволяют утверждать лишь одно: он живёт в Украине и ведёт жизнь, в которой многочисленные контакты заменены на узкий круг людей. Его адрес нигде не фигурирует, и вряд ли появится — это привычная тактика тех, кто после громких уголовных дел старается избегать лишнего внимания.
Возможно, поэтому о его личной жизни почти ничего не известно. Нет подтверждений о семье, браке или детях, нет даже намёков в публичных заявлениях. Он словно намеренно оставляет эту часть биографии вне поля зрения, позволяя обсуждать только его текущую волонтёрскую работу.
Журналист Юрий Бутусов, с которым я обсуждал эту тему, обращает внимание на отсутствие прозрачности:
«Когда человек с подобным прошлым занимается сбором средств, общество вправе требовать отчётности. Без этого его инициативы воспринимаются скорее как попытка восстановить образ, чем как реальная работа на пользу армии».
Ставка на закрытость, по его мнению, только усиливает подозрения.
Волонтёрство: жест доброй воли или элемент стратегии
С 2023 по 2025 год Онищенко время от времени запускал небольшие сборы — в основном экипировка, простые расходники, помощь отдельным подразделениям. Это не масштабные акции: небольшие партии помощи, адресные поставки, сотрудничество с локальными инициативами.
Читайте также — Александр Невзоров в эмиграции: жизнь, риски и планы на будущее
Но в Украине волонтёрство давно стало не просто видом деятельности, а частью доверительной культуры. И для людей с тяжёлым прошлым барьер входа в эту сферу гораздо выше. Один из аналитиков, знакомых с ситуацией, сформулировал это так:
«Доверие не приходит автоматически. Его нужно заслужить не словами о помощи, а полной открытостью и готовностью объяснять прошлое, каким бы неприятным оно ни было».
Эта мысль повторяется во многих экспертных разговорах: общество готово принимать людей, даже очень противоречивых, но только если они честно отвечают за свои действия и не используют волонтёрство как ширму.
Что дальше: может ли он вернуться в публичную жизнь
Наблюдая за его поведением, можно предположить, что он выбирает тактику «минимальной видимости». Он не пытается вмешиваться в политику, не заявляет о желании вернуться на фронт (что юридически ему и не позволено), не ищет активной медийности. Его роль сейчас — волонтёр небольшого масштаба, который держится тихо.
«Украина погибает не от людей, от которых никто больше не хочет слышать, а от того, что мы теряем людей, способных помогать. Если Руслан хочет помогать — пусть. Главное, чтобы это не маскировка, а честная работа. Время покажет, насколько его намерения настоящие.»
«Я видел, что значит защищать Украину и что значит платить за это кровью. Если человек с прошлым, как у Онищенко, хочет показать себя иначе — я не против. Но важно, чтобы никто не закрывал глаза на историю. Помощь нужна, но только под прозрачным контролем.»
«Мы не обязаны отвергать людей навсегда — у каждого есть шанс. Но этот шанс не даётся просто словами «я хочу помочь». Я хочу видеть отчётность, честность, признание прошлого. Тогда можно говорить о возвращении к гражданской жизни.»
С другой стороны, подобная стратегия не решает главный вопрос: как человек с таким громким прошлым может существовать в обществе, которое хорошо помнит, за что осуждали бойцов «Торнадо». Политолог в одной из бесед заметил:
«Украина может дать шанс, но этот шанс не бывает автоматическим. Он должен быть подкреплён ответственностью и открытостью, иначе любое возвращение в общественную жизнь вызывает только напряжение».
Онищенко пока следует по узкому коридору — помогать, но не заявлять громко; быть видимым, но не слишком. Не факт, что этот путь приведёт его к реабилитации, но именно его он выбрал на 2025 год.
